Высокое исскуство на сцене

Пьеса Антона Чехова «Три сестры» стало поводом для непростых философских размышлений об ускользающей красоте, о быстротечности и трагичности бытия, об иллюзиях и самообманах человека. Чеховские три сестры заговорили со зрителем с надрывом и обнаженностью чувств человека нашего времени. Все они страстно мечтают вернуться в Москву, которая становится для них символом прежней счастливой жизни, символом семейного счастья, достатка и благополучия. Но, увы, проходят годы, а они все также говорят о возвращении в Москву, но ничего для этого не предпринимают… И сценической метафорой этого нереализованного и не пройденного жизненного пути является гора старой обуви, что лежит посреди замкнутого пространства, внутри которого живут, страдают, предаются тщетным мечтаниям три сестры. Бренность и тяжесть жизненного пути воплощена в танцевальных мизансценах, где три сестры, разрывают замкнутое пространство, но оказываются буквально погребенными под тяжестью жизненной ноши, они только на мгновенье поднимаются наверх и вновь стремительно скатываются вниз. Прекрасные мечтательницы расстаются с прежними иллюзиями, теряют своих былых поклонников, теряют саму веру в возможность счастья…Трагичность человеческого существования, существования экзистенционального передана мрачным колоритом сцены (черно-серые платья героинь, черная лаконичная сцена). А его преходящий и временный характер отражен в настойчивом гудке уходящего железнодорожного состава…

Детская пьеса-сказка «Щелкунчик» стала настоящим погружением в добрый мир детской сказки, где все так радостно и красиво. Где есть заботливые родители, где зло, хоть и показывается ненадолго, но неизменно оказывается поверженным и побежденным силами добра и любви. «Щелкунчик» для маленьких зрителей стал доброй рождественской сказкой, красивой и музыкальной, где в хороводе кружились и прекрасные снежинки, и пирожные и зефирки, бравые кондитеры выносили горы праздничных сладостей.

Все пьесы республиканского немецкого драматического театра воспринимались залом на одном дыхании и прерывался криками «браво».